Наркомания в нашей стране избавит нас от многих иллюзий.
Во-первых, мы на своем примере наглядно и болезненно убедились, что закон энтропии распространяется и на человеческое общество. Способность к самоорганизации оказалась крайне низкой. Один фактор, разрушающий социальную структуру, вызвал каскад разрушающих событий. Ничто не сохраняется, не длится само по себе без поддержки, активного сопротивления разрушениям. «Что может портиться — портится, что портится не может — портится тоже».
В бесконтрольном обществе человек свободно проявляет свои худшие качества. Во всех возрастных группах — эгоистические устремления, в том числе к удовольствиям, опьянению; заброшенные дети десоциализируются и повторяют худшие примеры взрослых.
Во-вторых, мы увидели, что фетиш рыночной экономики, которая способна все регулировать на благо всех, не только на это не способна, но и обнаруживает — на примере наркотиз-ма — способность к извращениям. Оказывается, не спрос рождает предложение, а предложение активно формирует спрос. Предложение — прямое распространение (вначале бесплатное) детям и подросткам. Вопреки законам рынка, новый товар бесплатен или дешев и лишь спустя время растет в цене. Наркотики дешевеют только в случае их переизбытка, и по колебаниям цен можно судить об их количествах в районе.
Активное предложение, формирующее спрос, может быть прямым — предложение товара, тем, кто неспособен прогнозировать результат, и в ситуациях, когда критика снижается даже у взрослых: на молодежных концертах, дискотеках.
Массовые сборища особенно результативны: оглушающая громкость музыки, однообразный ритм, стереотипные ритмичные выкрики. Все это, идентичное первобытным радениям, приводит мозг в состояние, сходное с гипнотическим, и действия слушателей неизбежно повторяют действия пьяных на подмостках. В общем порыве слушатели, утратив ясность сознания и критику к происходящему, стремятся к опьянению. В последнее время появились баночные алкогольные, «энергетические» напитки. Состав последнего «пойла» неизвестен, кроме одной составляющей — кофеина, при этом его содержание превышает заявленное на этикетке (уже превышающее содержащиеся в чашке чая или кофе). Не говоря об опасности высоких доз стимулирующего препарата, отметим, что эти напитки приучают к искусственному изменению психического состояния. Образовавшаяся привычка приводит к тому, что молодой человек начинает искать «что бы принять», так как ему «чего-то не хватает».
Наркодельцы получают новые жертвы.
Предложение может быть косвенным, через официально вроде бы неразрешенную рекламу1. Пример — идолы поп-культуры, которые кичатся, откровенничают о своей наркотизации, пьянстве, заметки в таблоидах о том, кто из этих идолов, как и при каких обстоятельствах злоупотребляет. Лишь в исключительно скандальных случаях сообщается о смерти кумира от передозировки; много чаще пишут о том, как успешно и легко кумир излечился от наркомании. Последнее сообщение тоже скрытая реклама, говорящая о том, что наркомания не так уж и страшна. С откровенным восторгом популяризируется мистический (психоделический) образ Коста-неды и произведения «писателя», весь жизненный опыт (эмоциональный, интеллектуальный) которого приобретен в полутрезвом бродяжничестве.
И наконец, мы видим, что наркобизнес начал вмешиваться в политику государства. Эту заинтересованность следует усматривать в том, что годами затягивается рассмотрение в Государственной думе антиалкогольных и антинаркотических законов, направленных на охрану здоровья молодежи. Правда, необходимо отметить, что в настоящее время принятый ранее закон о количестве наркотических веществ, которое может иметь человек, изменен в лучшую сторону: это количество значительно уменьшено (до разовой дозы).
Таким образом открылась «многофункциональность» наркобизнеса: он может быть не только источником обогащения за счет здоровья населения, нравственного и экономического состояния общества, но и политическим оружием, через коррупцию разъедая государственный аппарат.
У нас пока только цыганские наркобароны оказывают вооруженное сопротивление правоохранительным органам. Однако нельзя забывать о способности наркобизнеса к открытой войне с государством (Южная Америка, Юго-Восточная и Южная Азия), о том, что бедность Юга будет захватывать по-
'Хотя допустима прямая реклама пива (пьянства), обращенная непосредственно к молодежи.
Позиции богатого (даже относительно) Севера. Все это не опровергнуто в последние годы, а развивается по нарастающей.
Подтвердились наши критерии роста наркотизма (1994): распространение наркотиков от мужчин к женщинам, затем к детям, от старших к младшим, из круга обеспеченных — к бедным, из больших городов — в города меньшие. Работы многих наших коллег остались без внимания тех, кто обязан поддерживать здоровье и безопасность, благополучие общества, кто должен был вовремя встревожиться1. Сейчас примером такого пренебрежения мнением специалистов служит все тот же (неоднократный) отказ от обязательного контроля за тайной наркотизацией, хотя бы в некоторых профессиональных группах, от контроля за вечерним времяпрепровождением подростков, от организации массовых развлекательных собраний молодежи.
Подтвердилось и ожидание новых наркотических препаратов, экономичных в производстве и распространении. При нехватке натуральных, растительных и полусинтетических наркотиков (героин, получаемый из морфина) производятся наркотики синтетические — метадон, мепередин, фентанил и др. Увеличилось число так называемых дизайн-препаратов: помимо крека (из кокаина) и дизайн-героина (триметилфен-танил, «белый китаец»), метилендиоксиметамфетамин («экстази»), фенилпропаноламин и др. Сейчас нужно ждать дизайн-гашиша, чтобы не возить коноплю мешками и избегать демаскирующего характера запаха дыма. Уже не хватает и жаргонных обозначений, используются аббревиатуры (МРТР) и нумерация новых и новых препаратов.
По существу мы наблюдаем своеобразную, с одной стороны, интенсификацию злоупотребления (от бытовавшего когда-то жевания, через курение и внутримышечное введение к введению внутривенному), с другой — явную «деградацию» наркотизации: от «возвышенного», послужившего красочным описаниям в беллетристике и поэзии, опийного опьянения к опьянению с грубым помрачением сознания и преобладанием соматических ощущений (дизайн-наркотики и химические препараты).
Последнее указывает на определенные перспективы развития наркотизации не только в нашем обществе, но и в мире. В 1994 г. мы уже писали, что растительные наркотики менее вредоносны, за счет того, что их алкалоидный состав гармоничен, сбалансирован в отличие от однонаправленного прямого действия химических препаратов. Рост смертности мож-
' Безуспешные попытки Т. В. Чернобровкиной ввести ферментативный контроль за злоупотреблением алкоголем в системе Аэрофлота еще в 1982 г.; Е. С. Скворцовой и В. Г. Запорожченко — за алкоголизацией школьников в 70-е годы XX в.
но связать не только с общим ростом наркотизации, но и с тем, что все больший удельный вес имеют наркотики синтетические.
Каково дальнейшее развитие событий? Разумеется, сохранится исторически наглядная синусоидальная кривая динамики наркотизма. Мы уже видим некоторый спад, например, в Соединенных Штатах. Спад наступит и у нас — причин тому несколько. Это и улучшение социально-экономических условий, когда возрастет результативная занятость молодежи и появятся привлекательные для нее созидательные цели. Это и, как ни печально, ускоренное вымирание части наркоманов, нежелающих лечиться. Нужно также отметить, что сама по себе повседневность, доступность того или иного способа одурманивания снизили притягательность наркотиков, лишили их ореола таинственности и многозначительности. Тем самым появилась большая, чем прежде, возможность отказа от предложений: личный выбор стал более свободным, основанным на наблюдениях, на личном согласии или отвержении.
Первые признаки улучшения ситуации мы уже можем видеть. Быстрая деградация при использовании оглушающего действия химических препаратов и высокая смертность при их приеме создают некий пугающий образ наркотиков для тех, кто еще не начал их прием. Правда, наркотизация все еще остается составляющей образа жизни молодежи, особенно в больших городах. Но появляются группы молодежи спонтанно, без побуждения окружающих взрослых и без социального содействия отказывающиеся от наркотиков. Многие молодые люди, подростки сами вне группы делают категорический выбор трезвости лично для себя. Кроме того, мы видим достаточно не характерную для нашего народа (пока слабую и редкую) самоорганизацию людей, ставящих своей задачей борьбу с наркоманией и спасение больных наркоманией. Это и бывшие пациенты, и матери, и лично незаинтересованные энтузиасты, собирающие наркоманов в изолированных коммунах (г. Екатеринбург).
Здесь следует назвать такой социально-психологический феномен, как и общественное мнение. Проблема популяцион-ной психиатрии, определенная А. А. Портновым, включает и «общественное мнение» — явление загадочное в механизмах своего возникновения и становления. Казалось бы, наглядно формирование с той или иной степенью успеха общественного мнения «сверху» (агитация, пропаганда, масс-медиа, масс-культура и т. п.). Это явление мы видим в любом государстве. Некоторые интеллигенты в Соединенных Штатах в частных беседах негодуют по поводу «тоталитаризма» в своей стране; об этом же писал в 60-х годах XX в. Б. Ф. Поршнев (распространенная суггестия и контрсуггестия). А. А. Портнов считает людей, разделяющих идущее сверху общественное мнение, счастливыми: они лишены сомнений, бесконфликтны1. Загадочность общественного мнения мы видим тогда, когда оно поднимается «снизу». В таких случаях поражает скорость его распространения, во-первых, и всеобщность для практически всех социальных слоев, во-вторых. Это наглядный контраст с общественным мнением, насаждаемым сверху, которое адресовано определенным социальным слоям и для своего упрочения требует годы, часто десятилетия жизни одного-двух поколений. Скорость общественного мнения, возникшего в населении, особенно если иметь в виду размеры нашей страны, кажется мистической. Однако это характерно не только для нашей страны. Допустить ли, что здесь задействованы архаические животные механизмы передачи информации (стадо млекопитающих, межплеменное сообщение в Африке и т. п.)? Сейчас мы видим, как за последние 1—2 года, после того как наркомания в населении воспринималась как нечто отстраненное, малозначимое, маломасштабное, образовалось аффективно насыщенное всеобщее отвержение наркотизма, негодование в адрес и наркоманов, и государства, которое не в состоянии справиться с проблемой. Люди не принимают тезис наших либералов «государство вам, халявщикам, ничего не должно» и ждут защиты.
Если оценивать эти новые тенденции с популяционной точки зрения, можно предположить, что постепенно просыпаются инстинкты видового и индивидуального самосохранения — популяция начинает самоочищаться, чтобы выжить. И действительно, наконец, появились еще единичные сведения о некотором снижении наркотизации в России [Киржа-нова В. В., 2003].
Не нужно ждать, что проблема наркотизма будет разрешена таким самодеятельным образом, без содействия общественных институтов, работа которых пока недостаточна. Не нужно также ждать, что наркотизм в обществе будет сведен к нулю и окончательно устранен. Останется наркобизнес, который будет совершенствоваться и рекламировать свою привлекательность. При всем экономическом прогрессе бедность остается, и действует она не только сама по себе (в некоторых высокоразвитых странах сегодняшняя бедность превосходит прошловековое богатство), а контрастом с богатством в пределах одного государства и контрастом между странами. Бедные страны (нарковыращивающие) будут стремиться выкачивать средства из более богатых стран. В каждой стране не исчезнут бедные, бесперспективность жизни которых оставит их и потребителями, и распространителями наркотиков. Нельзя не
' Конформизм не расчленяет общественные и личностные отношения.
предвидеть, что ухудшение в силу многих факторов экологической среды снизит биологические характеристики населения. Следовательно, число лиц с упрощенными устремлениями и поведением, не могущих противостоять соблазну удовольствий, в лучшем случае уменьшаться не будет.
И все же встречное движение населения и социальных институтов бесспорно даст в результате наглядное и значительное снижение, ограничение наркотизации.
Однако мы должны готовиться к другой, по существу аналогичной опасности — алкоголизму. Пока мы видим активное спаивание молодежи пивом (реклама, публичные утверждения даже министра здравоохранения, что пиво не алкогольный напиток) и слышим забавные анекдоты с неким снисходительным и даже умилительным отношением к пьяницам, но существуют границы, за которые ирония и чувство юмора заходить не должны. Алкоголизм вызывает тяжелейшие последствия; исключительно опасно поведение психически измененных пьяниц. Криминогенность и особенно экономические потери по некоторым подсчетам превышают аналогичные показатели наркоманий. При этом ущерб для близких и общества, приносимый алкоголиками, еще и растянут во времени: у них большая продолжительность жизни, чем у наркоманов.
Нам сейчас под впечатлением (как кажется некоторым — взрывоподобного) роста наркотизации поверить в это трудно. Однако впечатляющая Криминогенность наркоманов в значительной мере артефакт. Она утяжелена сторонними факторами, бедностью и общим подъемом агрессивности в обществе. Наркоман скорее асоциален, чем антисоциален; большую часть своей короткой жизни он энергетически ослаблен.
Антисоциальность же алкоголика самодовлеюща, проявляется и в бедности, и в богатстве, и на мирном фоне. В России, где, как и в других северных странах, пьянство традиционно, положение усугубляется недостаточной социализиро-ванностью, социальной ответственностью населения. Это грядущая опасность будущего роста алкоголизма уже сейчас должна ставить профилактические задачи перед общественными институтами.
По существу в значительной мере и профилактика нарко-тизма, и профилактика пьянства, других видов девиаций решается как задача единая на пути воспитания детей и подростков, контроля за их здоровьем и поведением, как задача формирования личности, иммунной к злоупотреблениям, отклоняющемуся, девиантному поведению.
Во-первых, мы на своем примере наглядно и болезненно убедились, что закон энтропии распространяется и на человеческое общество. Способность к самоорганизации оказалась крайне низкой. Один фактор, разрушающий социальную структуру, вызвал каскад разрушающих событий. Ничто не сохраняется, не длится само по себе без поддержки, активного сопротивления разрушениям. «Что может портиться — портится, что портится не может — портится тоже».
В бесконтрольном обществе человек свободно проявляет свои худшие качества. Во всех возрастных группах — эгоистические устремления, в том числе к удовольствиям, опьянению; заброшенные дети десоциализируются и повторяют худшие примеры взрослых.
Во-вторых, мы увидели, что фетиш рыночной экономики, которая способна все регулировать на благо всех, не только на это не способна, но и обнаруживает — на примере наркотиз-ма — способность к извращениям. Оказывается, не спрос рождает предложение, а предложение активно формирует спрос. Предложение — прямое распространение (вначале бесплатное) детям и подросткам. Вопреки законам рынка, новый товар бесплатен или дешев и лишь спустя время растет в цене. Наркотики дешевеют только в случае их переизбытка, и по колебаниям цен можно судить об их количествах в районе.
Активное предложение, формирующее спрос, может быть прямым — предложение товара, тем, кто неспособен прогнозировать результат, и в ситуациях, когда критика снижается даже у взрослых: на молодежных концертах, дискотеках.
Массовые сборища особенно результативны: оглушающая громкость музыки, однообразный ритм, стереотипные ритмичные выкрики. Все это, идентичное первобытным радениям, приводит мозг в состояние, сходное с гипнотическим, и действия слушателей неизбежно повторяют действия пьяных на подмостках. В общем порыве слушатели, утратив ясность сознания и критику к происходящему, стремятся к опьянению. В последнее время появились баночные алкогольные, «энергетические» напитки. Состав последнего «пойла» неизвестен, кроме одной составляющей — кофеина, при этом его содержание превышает заявленное на этикетке (уже превышающее содержащиеся в чашке чая или кофе). Не говоря об опасности высоких доз стимулирующего препарата, отметим, что эти напитки приучают к искусственному изменению психического состояния. Образовавшаяся привычка приводит к тому, что молодой человек начинает искать «что бы принять», так как ему «чего-то не хватает».
Наркодельцы получают новые жертвы.
Предложение может быть косвенным, через официально вроде бы неразрешенную рекламу1. Пример — идолы поп-культуры, которые кичатся, откровенничают о своей наркотизации, пьянстве, заметки в таблоидах о том, кто из этих идолов, как и при каких обстоятельствах злоупотребляет. Лишь в исключительно скандальных случаях сообщается о смерти кумира от передозировки; много чаще пишут о том, как успешно и легко кумир излечился от наркомании. Последнее сообщение тоже скрытая реклама, говорящая о том, что наркомания не так уж и страшна. С откровенным восторгом популяризируется мистический (психоделический) образ Коста-неды и произведения «писателя», весь жизненный опыт (эмоциональный, интеллектуальный) которого приобретен в полутрезвом бродяжничестве.
И наконец, мы видим, что наркобизнес начал вмешиваться в политику государства. Эту заинтересованность следует усматривать в том, что годами затягивается рассмотрение в Государственной думе антиалкогольных и антинаркотических законов, направленных на охрану здоровья молодежи. Правда, необходимо отметить, что в настоящее время принятый ранее закон о количестве наркотических веществ, которое может иметь человек, изменен в лучшую сторону: это количество значительно уменьшено (до разовой дозы).
Таким образом открылась «многофункциональность» наркобизнеса: он может быть не только источником обогащения за счет здоровья населения, нравственного и экономического состояния общества, но и политическим оружием, через коррупцию разъедая государственный аппарат.
У нас пока только цыганские наркобароны оказывают вооруженное сопротивление правоохранительным органам. Однако нельзя забывать о способности наркобизнеса к открытой войне с государством (Южная Америка, Юго-Восточная и Южная Азия), о том, что бедность Юга будет захватывать по-
'Хотя допустима прямая реклама пива (пьянства), обращенная непосредственно к молодежи.
Позиции богатого (даже относительно) Севера. Все это не опровергнуто в последние годы, а развивается по нарастающей.
Подтвердились наши критерии роста наркотизма (1994): распространение наркотиков от мужчин к женщинам, затем к детям, от старших к младшим, из круга обеспеченных — к бедным, из больших городов — в города меньшие. Работы многих наших коллег остались без внимания тех, кто обязан поддерживать здоровье и безопасность, благополучие общества, кто должен был вовремя встревожиться1. Сейчас примером такого пренебрежения мнением специалистов служит все тот же (неоднократный) отказ от обязательного контроля за тайной наркотизацией, хотя бы в некоторых профессиональных группах, от контроля за вечерним времяпрепровождением подростков, от организации массовых развлекательных собраний молодежи.
Подтвердилось и ожидание новых наркотических препаратов, экономичных в производстве и распространении. При нехватке натуральных, растительных и полусинтетических наркотиков (героин, получаемый из морфина) производятся наркотики синтетические — метадон, мепередин, фентанил и др. Увеличилось число так называемых дизайн-препаратов: помимо крека (из кокаина) и дизайн-героина (триметилфен-танил, «белый китаец»), метилендиоксиметамфетамин («экстази»), фенилпропаноламин и др. Сейчас нужно ждать дизайн-гашиша, чтобы не возить коноплю мешками и избегать демаскирующего характера запаха дыма. Уже не хватает и жаргонных обозначений, используются аббревиатуры (МРТР) и нумерация новых и новых препаратов.
По существу мы наблюдаем своеобразную, с одной стороны, интенсификацию злоупотребления (от бытовавшего когда-то жевания, через курение и внутримышечное введение к введению внутривенному), с другой — явную «деградацию» наркотизации: от «возвышенного», послужившего красочным описаниям в беллетристике и поэзии, опийного опьянения к опьянению с грубым помрачением сознания и преобладанием соматических ощущений (дизайн-наркотики и химические препараты).
Последнее указывает на определенные перспективы развития наркотизации не только в нашем обществе, но и в мире. В 1994 г. мы уже писали, что растительные наркотики менее вредоносны, за счет того, что их алкалоидный состав гармоничен, сбалансирован в отличие от однонаправленного прямого действия химических препаратов. Рост смертности мож-
' Безуспешные попытки Т. В. Чернобровкиной ввести ферментативный контроль за злоупотреблением алкоголем в системе Аэрофлота еще в 1982 г.; Е. С. Скворцовой и В. Г. Запорожченко — за алкоголизацией школьников в 70-е годы XX в.
но связать не только с общим ростом наркотизации, но и с тем, что все больший удельный вес имеют наркотики синтетические.
Каково дальнейшее развитие событий? Разумеется, сохранится исторически наглядная синусоидальная кривая динамики наркотизма. Мы уже видим некоторый спад, например, в Соединенных Штатах. Спад наступит и у нас — причин тому несколько. Это и улучшение социально-экономических условий, когда возрастет результативная занятость молодежи и появятся привлекательные для нее созидательные цели. Это и, как ни печально, ускоренное вымирание части наркоманов, нежелающих лечиться. Нужно также отметить, что сама по себе повседневность, доступность того или иного способа одурманивания снизили притягательность наркотиков, лишили их ореола таинственности и многозначительности. Тем самым появилась большая, чем прежде, возможность отказа от предложений: личный выбор стал более свободным, основанным на наблюдениях, на личном согласии или отвержении.
Первые признаки улучшения ситуации мы уже можем видеть. Быстрая деградация при использовании оглушающего действия химических препаратов и высокая смертность при их приеме создают некий пугающий образ наркотиков для тех, кто еще не начал их прием. Правда, наркотизация все еще остается составляющей образа жизни молодежи, особенно в больших городах. Но появляются группы молодежи спонтанно, без побуждения окружающих взрослых и без социального содействия отказывающиеся от наркотиков. Многие молодые люди, подростки сами вне группы делают категорический выбор трезвости лично для себя. Кроме того, мы видим достаточно не характерную для нашего народа (пока слабую и редкую) самоорганизацию людей, ставящих своей задачей борьбу с наркоманией и спасение больных наркоманией. Это и бывшие пациенты, и матери, и лично незаинтересованные энтузиасты, собирающие наркоманов в изолированных коммунах (г. Екатеринбург).
Здесь следует назвать такой социально-психологический феномен, как и общественное мнение. Проблема популяцион-ной психиатрии, определенная А. А. Портновым, включает и «общественное мнение» — явление загадочное в механизмах своего возникновения и становления. Казалось бы, наглядно формирование с той или иной степенью успеха общественного мнения «сверху» (агитация, пропаганда, масс-медиа, масс-культура и т. п.). Это явление мы видим в любом государстве. Некоторые интеллигенты в Соединенных Штатах в частных беседах негодуют по поводу «тоталитаризма» в своей стране; об этом же писал в 60-х годах XX в. Б. Ф. Поршнев (распространенная суггестия и контрсуггестия). А. А. Портнов считает людей, разделяющих идущее сверху общественное мнение, счастливыми: они лишены сомнений, бесконфликтны1. Загадочность общественного мнения мы видим тогда, когда оно поднимается «снизу». В таких случаях поражает скорость его распространения, во-первых, и всеобщность для практически всех социальных слоев, во-вторых. Это наглядный контраст с общественным мнением, насаждаемым сверху, которое адресовано определенным социальным слоям и для своего упрочения требует годы, часто десятилетия жизни одного-двух поколений. Скорость общественного мнения, возникшего в населении, особенно если иметь в виду размеры нашей страны, кажется мистической. Однако это характерно не только для нашей страны. Допустить ли, что здесь задействованы архаические животные механизмы передачи информации (стадо млекопитающих, межплеменное сообщение в Африке и т. п.)? Сейчас мы видим, как за последние 1—2 года, после того как наркомания в населении воспринималась как нечто отстраненное, малозначимое, маломасштабное, образовалось аффективно насыщенное всеобщее отвержение наркотизма, негодование в адрес и наркоманов, и государства, которое не в состоянии справиться с проблемой. Люди не принимают тезис наших либералов «государство вам, халявщикам, ничего не должно» и ждут защиты.
Если оценивать эти новые тенденции с популяционной точки зрения, можно предположить, что постепенно просыпаются инстинкты видового и индивидуального самосохранения — популяция начинает самоочищаться, чтобы выжить. И действительно, наконец, появились еще единичные сведения о некотором снижении наркотизации в России [Киржа-нова В. В., 2003].
Не нужно ждать, что проблема наркотизма будет разрешена таким самодеятельным образом, без содействия общественных институтов, работа которых пока недостаточна. Не нужно также ждать, что наркотизм в обществе будет сведен к нулю и окончательно устранен. Останется наркобизнес, который будет совершенствоваться и рекламировать свою привлекательность. При всем экономическом прогрессе бедность остается, и действует она не только сама по себе (в некоторых высокоразвитых странах сегодняшняя бедность превосходит прошловековое богатство), а контрастом с богатством в пределах одного государства и контрастом между странами. Бедные страны (нарковыращивающие) будут стремиться выкачивать средства из более богатых стран. В каждой стране не исчезнут бедные, бесперспективность жизни которых оставит их и потребителями, и распространителями наркотиков. Нельзя не
' Конформизм не расчленяет общественные и личностные отношения.
предвидеть, что ухудшение в силу многих факторов экологической среды снизит биологические характеристики населения. Следовательно, число лиц с упрощенными устремлениями и поведением, не могущих противостоять соблазну удовольствий, в лучшем случае уменьшаться не будет.
И все же встречное движение населения и социальных институтов бесспорно даст в результате наглядное и значительное снижение, ограничение наркотизации.
Однако мы должны готовиться к другой, по существу аналогичной опасности — алкоголизму. Пока мы видим активное спаивание молодежи пивом (реклама, публичные утверждения даже министра здравоохранения, что пиво не алкогольный напиток) и слышим забавные анекдоты с неким снисходительным и даже умилительным отношением к пьяницам, но существуют границы, за которые ирония и чувство юмора заходить не должны. Алкоголизм вызывает тяжелейшие последствия; исключительно опасно поведение психически измененных пьяниц. Криминогенность и особенно экономические потери по некоторым подсчетам превышают аналогичные показатели наркоманий. При этом ущерб для близких и общества, приносимый алкоголиками, еще и растянут во времени: у них большая продолжительность жизни, чем у наркоманов.
Нам сейчас под впечатлением (как кажется некоторым — взрывоподобного) роста наркотизации поверить в это трудно. Однако впечатляющая Криминогенность наркоманов в значительной мере артефакт. Она утяжелена сторонними факторами, бедностью и общим подъемом агрессивности в обществе. Наркоман скорее асоциален, чем антисоциален; большую часть своей короткой жизни он энергетически ослаблен.
Антисоциальность же алкоголика самодовлеюща, проявляется и в бедности, и в богатстве, и на мирном фоне. В России, где, как и в других северных странах, пьянство традиционно, положение усугубляется недостаточной социализиро-ванностью, социальной ответственностью населения. Это грядущая опасность будущего роста алкоголизма уже сейчас должна ставить профилактические задачи перед общественными институтами.
По существу в значительной мере и профилактика нарко-тизма, и профилактика пьянства, других видов девиаций решается как задача единая на пути воспитания детей и подростков, контроля за их здоровьем и поведением, как задача формирования личности, иммунной к злоупотреблениям, отклоняющемуся, девиантному поведению.